Внешне очень спокойное.
Григорий Печорин прекрасно контролировал себя на дуэли и даже поразил этим Вернера.
– Я вам удивляюсь, – сказал доктор, пожав мне крепко руку. – Дайте пощупать пульс!.. О-го! лихорадочный!.. но на лице ничего не заметно… только глаза у вас блестят ярче обыкновенного.
Стремясь максимально усложнить ситуацию для Грушницкого, Печорин сначала выдвигает невозможные для противника условия для мирного исхода дуэли, предлагая ему публично извинится. Затем переносит дуэль на скалу, делая любое попадание смертельным. Не упускает Печорин возможности подшутить над Грушницким после его падения, сравнивая с Цезарем. Григорий знал заранее, что его пистолет заряжен не будет, но не раскрывал заговор до самого конца, будучи уверенным в своём успехе и малодушии Грушницкого.
Причина спокойствия Печорина заключается в его фатализме, в понимании людей и низкой ценности своей жизни. И все же, спокойствие и уверенность главного героя не были полными. Бессонница перед сном и лихорадочный пульс говорят об обратном - в душе Печорин переживал достаточно сильно. Реакция на ранение в ногу тоже показательна - он почти ошибся, почти погиб, пролети пуля немного ближе.
Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого роду чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса.
Возможно, если бы спокойствие Печорина было полным, он не стал бы убивать Грушницкого.